Пьесы [сборник] - Жан Жене

ПЬЕР. Сделаем, что сможем. Помоги навьючить это барахло.

Мать, по-прежнему поддерживая его, надевает ему котомку на шею, но замечает, что дважды обмотала ремешком шею Пьера. Пытается освободить его… это продолжается довольно долго. Слышится выстрел и глухой звук.

МАТЬ. Извини… Я никогда не умела как следует навьючивать солдат… Не знаю уж, где тут право и где лево…

Но Пьер и сам в усердии запутывается в ремнях.

ПЬЕР. Давай котомку спереди…

МАТЬ (вся в трудах по распутыванию ремней). Да где ж тут перед и зад, где брюхо и где задница, где верх и низ?.. Тут или там?.. Или где хочешь? (В такт своим словам она закручивает вокруг Пьера ремни все длиннее, все плотнее и все туже.) Лицо, изнанка?.. Тепло, холодно?.. Где истинный норд и ложный зюйд?..

ПЬЕР (слегка обеспокоенный). Э, мамаша… ты что это затеяла?.. Не в твои годы… Ты что делаешь?

МАТЬ (переводит дыхание). Узлы… тюки… тюки узлов… косицы и тенета… коконы…

ПЬЕР (слабым голосом, пытаясь отбиваться). Мамаша?.. Да что же…

МАТЬ (внезапно раздражаясь, рывком, с силой тянет за ремень, упершись коленом в спину солдата). Тяну. (Изображает автоматную очередь, после чего плюет себе на ладони и затягивает сильнее.)

ПЬЕР. Дурочку валяешь. Мамаша…

МАТЬ. Со мной бывает… (Снова затягивает.)…Вот как сейчас… (Солдат падает, высунув язык. Мать выпрямляется и некоторое время переводит дух.) Вот как сейчас. (Вдруг впадает в панику.) Да не может быть? (Пинает труп.) Не может быть, ты ведь не помер? Поднимайся. Вставай. Ты не помер. Я тебя не убила, да? (Становится на колени перед трупом.) Ответь мне, умоляю тебя, ответь, солдатик Франции, любименький ты мой, котеночек ты мой, воробышек, вставай… да встань же, сволочь! (Поднимается и подбирает ремень.) И вправду помер, падаль! И что же вот с такими обычно делают? (Принимается волочить труп, как волочат обычно убитое животное.) И что же это такое я тащу? И почему ремни вокруг его лилейной шеи? (Останавливается отдышаться.) Кровь до неба гейзером не взметнулась, но все же — от края до края света как ночь красна! (Оборачивается, делает вид, что прицеливается в труп, и имитирует стрельбу из автомата. И исчезает в кулисе, волоча свою поклажу.)

Некоторое время этот план пустует, затем появляются, ощупью продвигаясь в темноте, Лейтенант и Генерал.

ГЕНЕРАЛ (отвечая на слова Лейтенанта, произнесенные, несомненно, в кулисе)…Одиннадцать. 20 июля. Ему будет одиннадцать лет.

Пауза.

Увижу ли я его или нет… увидит ли он меня или нет?.. Как воспитанник армии, он попадет в училище для сирот военных. Но он не сделает карьеры в Колониальных войсках… (Грустно.) Не будет Колониальных войск — за неимением колоний, ни Иностранного легиона — за неимением иностранцев. Все умрет. Вы хромаете?

Они должны продвигаться очень медленно, сильно сгорбившись, один за другим, на ощупь. Темнота должна ощущаться в каждом их движении.

ЛЕЙТЕНАНТ. Все тот же вывих.

ГЕНЕРАЛ. Когда спускались по лестнице столовки? Я советовал поставить там перила. Веревку, просто веревку. Что ж… Офицер, если хромает, — это не стыдно. Не так, как если бы он кашлял.

Пауза.

Да, не будет колоний. Мой сын, возможно, достигнет зрелости так и не узнав, что такое есть туземец. Либо ему надо поторопиться. Те, против нас, они ведь тоже сражаются. И в сраженьях становятся прекраснее. Вы замечали?

ЛЕЙТЕНАНТ. Вы тоже? Пригнитесь. Ваша спина видна за гребнем скал.

ГЕНЕРАЛ (голосом торговца, понимающего, что клиент «готов»). Вы теперь уже и смотрите по-другому… у вас теперь уже и лица другие… (Строго.) Остерегайся, Лейтенант, сией растущей красоты. (Лирично.) Красота-красота, цемент для армии — это ваши слова, цемент для нас, но ведь и для них тоже.

Пауза.

Я себя спрашиваю, после двадцативосьмилетней службы, а если б я не любовался своим образом перед зеркалом, разве сумел бы я его обезопасить?.. На случай если вдруг нашим супостатам в лапы зеркало свалится.

ЛЕЙТЕНАНТ. Я приказал, чтобы сначала стреляли по зеркалам. А в остальном в деревне ничего больше не осталось. Друзья наши либо убиты, либо в бегах. А прочие…

ГЕНЕРАЛ. Поскольку они выпустили свое дерьмо, то вот теперь оно льется и течет за ними. И мы на него наступим, и если не будет у нас новых технологий… (Вздох.) Красота, цемент для армии… Это ведь одно из ваших выражений, не так ли? А сержант Имярек?

ЛЕЙТЕНАНТ (как будто его осенило). Понимаю, почему они больше не воруют башмаки у наших мертвых!

ГЕНЕРАЛ. А Сержант? Вы про него и не заикнулись.

ЛЕЙТЕНАНТ. А сверх того этот чудовищный Саид, который по-прежнему неуловим, все больше деградирует. Предатель…

ГЕНЕРАЛ. Но ведь благодаря его предательству мы смогли — болтаю, словно баба! — захватить вот эту самую скалу.

ЛЕЙТЕНАНТ. И чем он поганей и отвратительнее, этот Саид…

ГЕНЕРАЛ (внезапно приходя в ярость). А Сержант? Вы остерегаетесь об этом говорить. Он-то все хорошеет, надеюсь?

ЛЕЙТЕНАНТ. В распоряжении отдельного подразделения.

Пауза.

Мне надо сделать массаж…

ГЕНЕРАЛ. У вас мандраж? (Напевает.) Красота, цемент… Он досконально знает, как себя вести, это чудо, наш Сержант. Признайтесь, что он задает вам жару?

ЛЕЙТЕНАНТ (смиренным голосом). Я не предполагал, что до такого может дойти… Мне никогда не представлялась возможность увидеть такое прекрасное чудовище вблизи. Признаюсь, я отступил, но я соберусь с силами…

ГЕНЕРАЛ. Отступил?.. Соберусь?.. Отступил куда, соберусь с чем? Ведь именно он стал для нас примером, хотим мы того или нет. Если бой принят, то надо вести его до исступления. А если это бой с Неверным, то вызывать в себе кристальную жестокость сарацинских хроник… Сержант…

ЛЕЙТЕНАНТ (сдавленным голосом). Он убивает даже детей… маленьких девочек…

ГЕНЕРАЛ (восхищенно). Сарацинских девочек! Отступать слишком поздно. Этот Сержант — как Дюрандаль[8], проникающий по самую рукоять.

ЛЕЙТЕНАНТ. Его шея… его зубы… его улыбка… и особенно его взгляд… Он убивает так хорошо, так хладнокровно потому, что власть в его руках. Его красота его хранит…

ГЕНЕРАЛ. И нас хранит…

ЛЕЙТЕНАНТ… многих из нас.

ГЕНЕРАЛ (раздраженно). О чем вы там?

ЛЕЙТЕНАНТ. Плевать она на нас хотела, его красота. А еще он сознает себя любимым, он ощущает себя нами любимым и уже прощенным. А что до нас — у нас нет никого. Не думал, что мы сможем дойти…

ГЕНЕРАЛ (неумолимо). Крыша поехала? Мы должны дойти. С оружием, в сапогах и в касках — да, но и напудрены, накрашены и нарумянены, ведь убивает именно тональный крем на черепе скелета с точными движениями, и когда смерть убьет